Партизаны Великой Отечественной в играх и реальности
К релизу стратегии Partisans 1941 вспоминаем, чем были знамениты реальные партизаны и как они действовали во Вторую мировую
14 октября выходит Partisans 1941 – тактическая стратегия, посвященная диверсиям против нацистских оккупантов. Лесная герилья Второй мировой – отличный сеттинг, а уж на Восточном фронте — тем более. Омаха-бич, Тобрук и Сталинград? Нет, в этот раз мы, похоже, увидим что-то куда более оригинальное. А, чтобы глубже погрузиться в нетривиальный сеттинг, попробуем вспомнить, чем же были знамениты настоящие партизаны – какие хитрости они применяли, чем платили за свои успехи, и как помогали сражающимся на фронте регулярным частям.
Не только дед с двустволкой
В народном сознании партизаны – это некие самоорганизующиеся, а то и вовсе одиночные жители оккупированных территорий, которые самостоятельно воюют против захватчиков.
Не то чтобы это было не так – под Сталинградом, например, немцы казнили пенсионера, который заманивал к себе в жилище одиноких солдат вермахта и убивал их. Но в основном речь шла все-таки не о самодеятельности, а о курируемой с «большой земли» и поставленной на постоянные рельсы работе.
Большие партизанские отряды постоянно поддерживали связь с начальством. Партизаны оборудовали в условленных местах аэродромы, куда по ночам, ориентируясь на загоравшиеся в условленное время костры, летали самолеты легкой авиации. Они привозили командиров и инструкторов, боеприпасы, взрывчатку и медикаменты. А обратными рейсами увозили кипы отчетов, копии журналов боевых действий для анализа и тяжелораненых.
Без поддержки населения у партизан бы, конечно, ничего не получилось. Но и без постоянной связи со штабами и действующей армией на фронте они бы не просуществовали и пары месяцев. Это была именно часть большой войны.
Партизанские хитрости
Чтобы эффективно работать в тылу врага, партизанам было нужно не только умение стрелять и обращаться со взрывчаткой. Много усилий уходило на конспирацию. Разрабатывались хитрые знаки, которые можно было замаскировать под потягивания или разминку. Например, в партизанской бригаде «Дяди Васи» (да, звучное название) для одной только операции в феврале 1943-го был разработан дневной пароль. Требовалось резко снять головной убор, а потом резко поднять руку с ним вверх, после чего отвести его вправо. А встречающий должен был через некоторое время сделать то же самое.
Партизан снабжали не только оружием и боеприпасами, но и деньгами, а также предметами для бартера. Чтобы те, прямо как в какой-нибудь ролевой игре, могли подкупать завербованных немцами полицаев или выменивать что-нибудь у местных жителей. Для этой цели использовались золотые часы, кольца, браслеты и цепочки – одним словом, все, что было легким, компактным, и при этом ценным.
Упомянутые выше полицаи часто были для партизан противником посерьезнее немцев – просто потому, что они набирались из местных жителей и знали специфику: кто чем занимался до войны, кто был активным коммунистом, кто работал в госбезопасности, а кто приехал с другого конца страны.
Но та же культурная близость, позволявшая полицаям выискивать и раскрывать партизан, работала и в обратную сторону. Общий язык и понимание струнок души могли помочь перевербовать вчерашних предателей, чтобы те поворачивали оружие против немцев. Особенно хорошо такие операции получались после Сталинграда – когда всем стал очевиден перелом в войне и полицаи стали все чаще думать о дальнейшей судьбе.
Взять, к примеру, апрель 1943-го, когда украинские полицаи отказались жечь село Плещеницы. Вскоре после этого они взорвали важный мост, предварительно вырезав его немецкую охрану, собрали все оружие, что могли на себе унести, и ушли в леса к партизанам.
А когда подразделения предателей не получалось перевербовать, партизаны использовали блеф. Так, например, в самом начале 1942 года партизаны Клетнянского района (Брянщина) «попали» под крупную операцию: немцы совместно с полицаями обложили народных мстителей и почти зажали их. Выкрутиться помогло письмо, «случайно забытое» при отходе в лагере в том районе, где действовали немцы. Из текста следовало, что командир партизанского отряда выражает местным полицаям благодарность за переход на сторону СССР и просит не тянуть с внезапной атакой на немцев. Последние, естественно, тут же забеспокоились и разоружили полицаев. Это ополовинило участвовавшие в операции силы, и партизаны смогли успешно вырваться.
Временами партизаны шли еще дальше, заводя своих людей в полицаи. Часто процессы запускали еще до оккупации – НКВД расставляла на покидаемых территориях сети из спящих агентов. Чтобы тем было легче втереться в доверие, их демонстративно арестовывали за «антисоветские» статьи и везли на расстрел. Вырваться из лап госбезопасности будущим Джеймсам Бондам удавалось «только чудом», чаще всего в суматохе из-за неприятельского наступления. И когда приходили немцы, настоящие «антисоветчики» тут же указывали на спящих агентов как на врагов советской власти, пострадавших от красных. И те быстро попадали в полицейские структуры.
Забирались они довольно высоко. Так, в конце 1941-го, немцам пришлось распустить и собрать заново всю полицию в городе Орле – начальник полиции П.А. Ставицкий оказался агентом НКВД. Все внимательно перепроверили, назначили нового главу – Василия Головко. А в августе 1942-го выяснилось, что он тоже работает на партизан. Сколько эти двое успели натворить дел, для немцев, видимо, было даже страшно представить. Сливы, спасение плененных партизан, «отведение подозрений» от реальных участков дислокации – знай только фантазию применяй.
Цена борьбы
Партизанство, конечно, никогда не было простым и подходящем слабохарактерным людям делом. В случае поимки народных мстителей чаще всего публично казнили, причем в большинстве случаев до этого пытали, чтобы пленный сдал как можно больше явок, паролей, дислокаций и прочей важнейшей информации.
Иногда партизан казнили весьма экзотическими способами, но экстравагантность могла выйти карателям боком. Взять, к примеру, Донбасс – в январе 1943-го краснодонские полицаи «накрыли» местное подполье. Завершив пытки и допросы, они решили умертвить партизан, побросав тех в шурф шахты, чтобы закидать их камнями и вагонетками. Вот только один из партизан не стал дожидаться своей очереди, а обхватил заместителя начальника полиции и чуть не прыгнул сам. Его удалось отцепить далеко не сразу и с очень большим трудом.
Но страдали не только партизаны. И не только те, кто им помогали, но и те, кто просто жили рядом. Самый известный случай такой расплаты – уничтожение деревни Хатынь в марте 1943-го года. Тогда партизаны устроили успешную засаду, где уничтожили гауптмана Ганса Вельке – золотого чемпиона олимпийских игр 1936 года.
Немцы пришли в ярость. Они собрали 250 человек отборного сброда из эсесовцев и полицаев. Эти люди приехали в Хатынь на мотоциклах и грузовиках, после чего принялись сгонять всех без исключения жителей деревни. Дело сопровождалось избиениями. Насобирав 149 человек, каратели заперли их в сарае, после чего подожгли его. Когда жители выбили ворота и бросились наружу, по ним открыли огонь. Каким-то чудом спастись удалось только двум девушкам.
Узнав о произошедшем, шокированы были даже видавшие всякое партизаны. Состоялось совещание, по которому было вынесено решение: «…прекратить ночевку и остановку партизан в деревнях, хотя бы и одиночек, ибо это влечет за собой варварские издевательства врага над нашим населением». Но полностью исключить такие вспышки ярости со стороны оккупантов это, конечно, не могло – за результаты приходилось платить.
От неудач к успехам
А результаты были. Как и многие победы Великой Отечественной, тоже не сразу. Первые годы немцы более-менее контролировали ситуацию в тылу, хоть и в некоторой степени страдали от действий партизан. Причиной тому были широкие потоки коллаборационистов, вливавшихся в германские охранные структуры. Блицкриг поначалу выглядел очень убедительно, и многим казалось, что СССР уже почти повержен. По этой же причине население боялось сразу помогать партизанам – немцы победят, установят свой порядок, найдут виновных и жестко покарают.
Но шло время, а Союз не падал. Население все больше понимало, что шанс еще есть. Сторонники советской власти ободрялись, а коллаборационисты все больше думали о том, что им все-таки придется иметь дело с правосудием. И им надо было хоть как-то реабилитироваться. Особенно веский повод подумать появился после Сталинграда – такого поражения на поле боя на тот момент Третьему рейху не наносил еще никто.
К этому времени у немцев как раз начал стремительно сокращаться главный актив для борьбы с партизанами – полицаи и «охранные батальоны» из местных националистов. Все они, боясь возмездия, стремились перейти на сторону партизан. К лету 1943-го в тыловых районах группы армий «Центр» в вермахте принялись прибегать к совсем уж отчаянным мерам – немцы зачисляли в полицию пленных партизан, награждая их в качестве стимула какими-то земельными наделами. Помогало, по понятным причинам, очень плохо.
В попытках хоть как-то укрепить стойкость вспомогательных частей немцы породили явление, достойное то ли серии Wolfenstein, то ли безумной Zombie Army Trilogy – оккультных полицаев. Самым ретивым (и, видимо, темным) они выдавали «защитные письма с заклинаниями», где было написано, что «…обладатель такого письма неуязвим, и магическое содержание хранит его от гибели».
Но не помогало. В ходе Курской битвы партизаны проводили уже совсем грандиозные операции вроде «Рельсовой войны», нацеленные на парализацию немецкого тыла. В дело вступали сотни тысяч бойцов, под откос отправлялись сотни и даже тысячи эшелонов. В кои-то веки партизаны не просто держали немцев в напряжении, но оказывали на противника большой оперативный эффект – серьезно задерживали пополнения в период грандиозной и очень важной битвы.
А это значило, что пот, кровь и реки слез не были пролиты зря.
Даст ли Partisans 1941 прочувствовать хотя бы десятую долю хитростей, драм и противостояний, разыгрываемых в тылу врага? Не знаем. Быть может, нас ждет чисто «тактическая» игра. А, может, туда щедро добавят и всего вышеперечисленного. На самом деле, очень бы хотелось – сеттинг яркий и очень «взрослый». И обыграть все это можно множеством способов. Так что будем надеяться на лучшее.